Сегодня письма: архимандриту Неофиту и ФилософовуПублицист, критик, товарищ председателя Религиозно-философского общества - последнему на 8 страницах о статье его «Собор и министр исповеданий», явно несправедливой, неосторожной и могущей при­нести Церкви вред огромнейший. Неужели серьезно и добросове­стно можно видеть в русском патриархе контрреволюцию и реакцию! Неужели прибегать к помощи «властных окриков» уме­стно даже просто приличному человеку, не то что ответственному администратору!

Неужели Карташёву Министр вероисповеданий Временного правительства надо третировать Всерос­сийский Поместный Собор, как синодальные прокуроры императорского периода третировали Синод и правящую иерархию. Неужели Карташёв должен представить Всероссийского Патриарха Временному прав-ву контрреволюционным пугалом, а прави­тельство в составе «товарищей» - Гвоздева, Керенскогопремьер-министр , Малянтовичаминистр юстиции , Никитинаминистр внутренних дел , «Энвера паши» Верховского и пр. и пр. Сволочи вправе налагать «veto» на решения свободно созванного и избран­ного церковного Собора, судить который может лишь Собор Все­ленский. Правительство не помешало грузину еп. Кириону стать патриархом Грузии. Не помешает оно и старообрядцам объявить какого-то Мелетия Московского патриархом всея Руси старообрядчих.

Можно ли новоправославной Церкви иметь патриарха, если она того хочет? Конечно, нет. Перед открытием Собора иные провидцы глашали, что стоит только Собору принять решение не по вкусу разным добровольным радетелям Церкви a la Философов и пр., как эти радетели благим матом заорут «долой», «разогнать», «контрреволюция», «тащи и не пущай» и т.п. Трудно было ожи­дать, что первым крикуном будет «Речь», а в ней именно Философов, православию все же чуждый. Ему легко угрожать «окриками». Но легко ли ими стращать Собор Карташёву, сказавшему на заседании в Москве, что он «сын Церкви»? Да и не нужны «окрики».

Если Карташёв под давлением партии или из опасения, что патриаршество родит новую смуту, - во что я не верю - представит его правительству как сейчас - несвоевременно, то Правительство может и тихо, без «окриков» добиться невосстановления патриар­шества, пригрозив отделением и лишением казенной подачки. Возможно и то, что двести лет опекавшая и расслабленная до сего дня Церковь продаст патриарха за чечевичную похлебку «воспособления» денежными знаками, цена коих «11 к. за один аршин» и за поддержку другими средствами, но возможно, что оставшись с Патриархом, но нищей, даже преследуемой и гонимой, она возродится и процветет в этой нищете и гонениях. Желал бы второго, но не осужу Ее, если случится первое. Двести лет на помочах во­димая, может ли она сразу обойтись без всякой поддержки правительства?

Еще Философов боится, что, восстановив патриаршество, Церковь подвергнется опасности самочинных самосудов со сто­роны. Но разве его статья не есть именно такой самосуд еще до принятия Собором решения и разве вмешательство правительства в это внутрицерковное дело, ведомое лишь ее членами, а не чужаками, не есть самосуд не только самочинный, но и кощунственный?

И самая ст. Философова, столь похожая на донос и на Собор, и на Карташёва (обвинение в бездействии власти), не удивительное ли явление при несомненной порядочности и уме его.

Он и особенно МережковскийПоэт, драматург, литературный критик, один из основателей символизма способны нередко на ошибки тягостные и прискорбные, притом компрометирующие. Нелепая пасхальная статья Мережковского «Ангел революции» - пер­вая такая их после революции ошибка. Эта статья Философова - ошибка вторая. Грустно!

ФИЛОСОФОВЫ - дворянский род, имел свои корни в России с 10 века. По преданию, родоначальник рода Марк Христофорос Македонин появился на Руси в 10 веке вместе с византийским посольством при Владимире Святославовиче (Крестителе). Есть сведения, что при царе Иване Грозном (16 век) потомки Марка Македонина Философова составляли семнадцатое, а к началу 18 века - двадцать второе колено.

Многие из рода Философовых оставили заметный след в истории России. Имение Философовых на Псковщине в селе Бежаницы (ныне посёлок городского типа Бежаницы) было известно со времён императора Петра I. Его владелец Дмитрий Николаевич Философов (1789-1862) остался в памяти людей как деспотичный барин - крепостник и повеса. Встречавшийся с ним в Богдановском (ныне в Бежаницком районе) во время ссылки в село Михайловское в 1824 - 1826 годах поэт А.С.Пушкин нарисовал его в образе помещика Троекурова в своей повести «Дубровский». Д.Н.Философов имел трёх сыновей - от первого брака Александра и Николая, от второго - Владимира. Старший сын Александр стал владельцем близлежащего села Усадище (ныне в Бежаницком районе Псковской области), а Владимир - владельцем Богдановского. Оба служили в Санкт-Петербурге. Александр был директором департамента внешних сношений министерства внутренних дел, Владимир (1820-1894) - действительным тайным советником, первым Главным военным прокурором русской армии при императоре Александре II, затем членом Государственного Совета. С сыном Николаем, рано умершим, отец долгие годы был в ссоре, лишив его права наследства.

"В щите имеющем голубое поле изображены две шестиугольные золотые звезды, из коих одна вверху, а другая внизу, а посередине их означен серебряный полумесяц вверх. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянскою на нем Короною. Намет на щите голубой, подложенный серебром.

Предок рода Философовых (как показано в справке разрядного Архива) муж честен воинского чина изученный в богословских науках именем Марко Философ выехал к Благоверному Великому Князю Владимиру Киевскому от пределов Македонских, и Великий Князь посылал его в Сарацины и потому его посольство прииде к Великому Князю четыре Сарацинские Князи и крестися и за то Великий Князь его Марко честно почте, и о сем послании к Сарацинам свидетельствует Степенная книга. Потомки оного Марко Философа Федор Иванов сын Философов при Великом Государе Царе и Великом Князе Михаиле Федоровиче в 1631 и 1632 годах находился в Туле полковым и осадным воеводою и верстан поместным окладом. Равным образом и другие многие сего рода Философовы Российскому Престолу служили дворянские службы в разных чинах и жалованы были от Государей поместьями. Все сие доказывается справкою разрядного Архива". (Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи)

Философов Михаил Михайлович (1732 - 27 сентября 1811) - псковский военный губернатор в 1797 - по 12 марта 1798 года. Происходил из старинного дворянского рода, начало которого относится к 10 веку. Служил унтер - офицером в гвардии. Участвовал в Семилетней войне (1756 - 1763 годы). В 1759 году получил чин полковника за отличие в бою под Франкфуртом-на-Одере. С 1762 года - генерал-майор. Был начальником Сухопутного кадетского корпуса. Боевой генерал, человек разносторонне образованный, М.М.Философов знал военное искусство, математику, в совершенстве владел французским и немецким языками, знал латинский и греческий, мог говорить по-английски и итальянски. По просьбе императрицы Екатерины II преподавал азы математики и военного искусства её сыну, будущему императору Павлу I. Выполнил ряд дипломатических поручений в Пруссии, Париже, Лондоне. В 1764-1774 годах был чрезвычайным посланником и полномочным министром в Дании. Подав в отставку, поселился в своей новоржевской вотчине, занялся хозяйством, чтением книг и литературой. Перевёл с французского «Инструкцию или военное наставление Фридриха короля Прусского его генералитету» , «Пустынника» виконта д"Аленкура. Сочинения и переводы в стихах и прозе М.М.Философова изданы в Москве в 1819 году. Был избран почётным членом общества «Беседа любителей русского слова». В декабре 1797 года император Павел I назначил генерала от инфантерии М.М.Философова псковским военным губернатором. Вступление в новую должность происходило в тревожной обстановке: взбунтовались крестьяне Холмской округи, но генералу удалось без привлечения войск прекратить волнения. Была выявлена основная причина возмущения, которая «состояла в неудовольствии крестьян на помещиков за худое с ними обращение». Император Александр I назначил М.М.Философова членом Государственного Совета. После смерти императора в его кабинете была найдена рукопись без заглавия, даты и подписи. Исследователи установили, что документ подготовлен М.М.Философовым и, как явствует из текста, назван им «Мнение мое касательно внутреннего положения любезного Отечества нашего». Его программа состояла из девяти пунктов, среди них: о соединении всех частей государства воедино, о временных поборах с крестьян и мещан, о пресечении неустройства в хозяйстве Отечества, о положении в России крестьянского быта и о снабжении его (крестьянства) земельными владениями, об иноверцах и иноязычных подданных России, говорилось также о рекрутских наборах, о хлебе и соли, государственных приходах и расходах, устройстве государственных штатных военных сил.

Живя в деревне, в селе Котельне Островского уезда, Философов в письме просил императора разрешить ему "по болезненным припадкам" оставаться в "уединенной и покойной деревенской жизни". В рескрипте Александр I писал: "Зная ревность и усердие ваше к общему благу, не полагаю я определенного срока вашему отсутствию, быв удостоверен, что, как скоро дела государственные потребуют вашего здесь пребывания, то по первому воззванию не умедлите сюда прибыть".

В июне 1811 года М.М. Философов писал министру внутренних дел О.П. Козодавлеву и в Государственный Совет о необходимости создания в Псковской губернии полотняной фабрики для заготовки холста для армии, так как сырьём (льном) для этого губерния обеспечена. Был пожалован орденом Святого Андрея Первозванного (3 февраля 1796 г.).

Философов Дмитрий Николаевич (1789 - 1862) - помещик Новоржевского уезда Бежаницкой волости Псковской губернии, владелец имения Богдановское. В 1834 году наследственно владел 842 мужскими и 888 женскими душами в Псковской, С.-Петербургской и Московской губерниях. Предводитель дворянства Новоржевского уезда. Был связан родственными узами с Елагиными, Чихачевыми, Креницыными, Рокотовыми, Неклюдовыми. Учился в Пажеском корпусе (не окончил по болезни). Ценитель изящного Философов превратил имение Богдановское в «рай земной», разбив вокруг дома парк «версальского» типа со стрижеными боскетами и мраморными скульптурами, вывезенными им из зарубежных стран. Дом был обставлен стильной мебелью. Философов коллекционировал произведения голландского, итальянского и французского искусства. Одним из первых в России стал собирать и отечественное: работы Венецианова и его учеников. Наиболее известны из числа сохранившихся работ из коллекции Д.Н.Философова: «Портрет М.М.Философовой» А.Г. Венецианова (1828, ГТГ), «Портрет Д.Н.Философова» О.А. Кипренского (1826, Ереван), «Мальчик с игрушками» (Портрет В.Д. Философова в детстве. Псковский музей).

Пруды в Богдановском были выкопаны в форме буквы "Ф". Если присмотреться то и сейчас она угадывается.

Философов Владимир Дмитриевич (1820-1894) - первый Главный военный прокурор русской армии, действительный тайный советник. Родился в семье известного псковского помещика Дмитрия Николаевич Философова, имение которого состояло из нескольких деревень. Центральная усадьба - Богдановское - находилась недалеко от Бежаниц Псковской губернии. Здесь В.Д.Философов воспитывался и в течение всей жизни ежегодно, в основном в летний период, проводил время со своей семьёй. В 1881 году оставил пост Главного военного прокурора и был назначен членом Государственного Совета. По собственному плану построил на земле поместья отца свой дом, где бывали его дети и внуки.

В.Д. Философов был похоронен в ноябре 1894 года в фамильном склепе в Бежаницах. Рядом с его могилой в часовне похоронена жена Владимира Дмитриевича - Философова Анна Павловна (1837-1912), урождённая Дягилева. В 1930-е годы склеп был разграблен, а останки Философовых разбросаны. Старший сын В.Д.Философова - Владимир Владимирович был вице-губернатором Псковской губернии. Его внучка Зинаида Александровна Трубецкая, преподавательница русской литературы Монреальского университета (была вывезена родителями в Канаду подростком в 1917 году), в 1984 году побывала в Псковской области на родине своих предков.

Псковский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.

Картина "Мальчик с игрушками. 1824-1825". Художник Зерцалов В.Т. (1796/1802 - 1845). Холст, масло 87*67. Из новоржевского Дома крестьянина в 1926 г. (ранее - в собрании Философовых).

Изображен Владимир Дмитриевич Философов - сын владельца Богдановского Д.Н.Философова (1789-1862), впоследствии военный прокурор, член Государственного Совета. Был женат на А.П.Дягилевой (1837-1912), известной деятельнице женского движения в России. Сын Владимира Дмитриевича и Анны Павловны Дмитрий Владимирович Философов и его двоюродный брат по лиции матери С.П.Дягилев основали журнал "Мир искусства". Подготовительная работа проходила в имении Богдановское.

Философова Анна Павловна (1837 - 1912) -

прогрессивная общественная деятельница, сторонница женской эмансипации и просвещения, почётный член Международной женской лиги. Жила в соседнем с Бежаницами имении Богдановском, где в 1863 году построила первую в Новоржевском уезде крестьянскую школу, организовала для крестьян медицинскую помощь с бесплатной раздачей лекарств. Последовательница передовых демократических идей 60-х годов 19 века. Переписывалась с писателями И.С.Тургеневым и Ф.М.Достоевским. Имение Богдановское не сохранилось. Семейный склеп Философовых - часовня-усыпальница, сильно перестроенная, - сохранился, однако самого захоронения в усыпальнице нет. В честь А.П.Философовой с 2001 года в первое воскресенье августа празднуется День посёлка Бежаницы.

Философов Дмитрий Владимирович (1872 - 1940) - один из организаторов журнала «Мир искусства», художественный критик, публицист. Внук владельца с.Богдановское Бежаницкой волости Псковской губернии - «любителя изящного» Д.Н.Философова, сын известной общественной деятельницы А.П.Философовой. В сборнике «Старое и новое» оставил интересные воспоминания о Псковской земле (глава «Соседи Пушкина по селу Михайловскому»). Неоднократно и подолгу бывал вместе с двоюродным братом С.П.Дягилевым в Богдановском. Здесь в 1898 ими велись предварительные редакционные споры по изданию журнала «Мир искусства», соредакторами которого они стали. Номер 1 (1898) был целиком сформирован Философовым, впоследствии руководившим литературной частью журнала. После расхождения с С.Дягилевым (1903) вошел в «Триумвират» с Д.Мережковским и 3.Гиппиус, просуществовавший 15 лет. Участник «Религиозно-философских собраний» в Санкт-Петербурге (1901-1903), «Парижских суббот» (1906- 1908).

В 1910-е работали над коллективным сборником «Царь и революция», сблизились с эсерами, особенно со знаменитым Б.Савинковым. После октября 1917 «Триумвират» бежал от большевиков в Варшаву, где Философов и остался. В 1922 году издали коллективный сборник «Царство Антихриста».

"Ах, как им было радостно, сидя в маленьком и уютном вагончике, под мерный стук его колес, смотреть в настежь открытое окно на голубое небо и залитые солнечными лучами ярко-зелёные луга и перелески, речки и озера, маленькие деревеньки с покосившимися плетнями! Дмитрий Философов со своими друзьями - прозаиком Дмитрием Мережковским и поэтессой Зинаидой Гиппиус - в первый раз ехали в его родовое Богдановское на пробном рейсе по только что проложенному железнодорожному пути Дно-Новосокольники.

Июнь 1900 года. Именно тогда завершилось строительство железной дороги на этом отрезке, и люди теперь могли ездить на поездах в Москву и Петербург. Лошадиная эра заканчивалась...

Конечно, не просто было друзьям попасть на этот рабочий поезд - пришлось много походатайствовать, использовать связи. Паровоз резко свистнул и, спотыкаясь, стал шумно тормозить, а затем и совсем остановился, словно во что-то упёрся.

Мальчики, ещё станция - смотрите, вокзал: Чи-ха-чё-во, - нараспев прочитала Зинаида Гиппиус. - Дима, это не то Чихачёво, о котором ты рассказывал?

Ну, конечно, Зиночка, станция названа в честь адмирала Николая Матвеевича Чихачёва, чьё родовое имение Добрывичи совсем рядом, - пояснил Философов, - это его земля..."

Давно это было - более ста лет назад. Тогда вся эта неразлучная «троица» жила в Петербурге и была уже довольно известной в творческих кругах столицы. Но об этом чуть позже, а пока... Стоял жаркий июнь 1900 года и маленький, окутанный дымом паровозик, пыхтя, тащил их в глубинку - в сельцо Богдановское, что стояло у погоста Бежаницы...

Этот факт отмечен документально историками и есть даже снимок того времени, чудом оказавшийся в архивах Петербурга, где запечатлена станция и вокзал «Бежаницы», а на перроне - довольная «троица» в ожидании коляски из Богдановского: в правом углу сидят 3.Гиппиус и Д.Мережковский, рядом стоит Д.Философов. Обратите внимание, как любовно выполнен резными украшениями фасад новенького вокзала. Расположен он был с другой стороны железнодорожных путей, но через три года возвели новый, кирпичный на том месте, где находится нынешний. Сделано это было не ради чьей-то прихоти, а для удобства подъезда со стороны Бежаниц и Новоржева. А у вокзала появилось новое название «Сущёво» - одноимённая большая деревня расположена недалеко от же лезной дороги.

Это был не последний приезд Дмитрия Философова в своё имение. В последний раз он побывал в Богдановском, когда хоронил мать, Анну Павловну, - в марте 1912 года. Не думал он тогда, что не увидит больше Богдановского никогда. Как, впрочем, и любимую Россию, и что остаток жизни ему придётся провести на чужбине.

Логинов, И. Последний владелец Богдановского. / Игорь Логинов //Псковская земля. История в лицах. Дворяне все родня друг другу. - М., 2006. - С.228-235

Усадище, дом Философовых

Д.В.Философов, З.Гиппиус и Д.Мережковский в Усадище.

Философов Владимир Владимирович (3.12.1857, Порховский уезд - ?) - действительный статский советник, кавалер ордена Святого Владимира 4 степени, Святого Станислава 2 и 3 степени, Святой Анны 2 и 3 степени, имел серебряную и бронзовую медали. Псковский губернский предводитель дворянства. Окончил Морской кадетский корпус в 1878 с назначением в 1 флотский экипаж.

В 1881 «уволен от службы за болезнею с чином лейтенанта». Много лет служил в Земском Отделе Российской Империи, занимал пост томского, харьковского, смоленского вице-губернатора. В 1894 избран новоржевским уездным предводителем дворянства, в 1903-1907 - предводителем дворянства Псковской губернии. Был почетным попечителем с. Михайловского и пушкинской колонии.

Константин Сомов Портрет А.И.Сомова, отца художника. 1897 г.

Мать будущего художника, Надежда Константиновна (урожденная Лобанова) , была хорошим музыкантом и широко образованным человеком. Именно она привила своим сыновьям любовь к музыке, живописи и театру. Да и профессия отца способствовала «приобщению к прекрасному» – он сам рассказывал сыновьям интересные истории о художниках, да и стены квартиры Сомовых, как вспоминал Альберт Бенуа, «были густо завешены картинами».

Константин Сомов Портрет матери художника. 1895 г.

Я написал «сыновьям», потому что Константин был вторым ребенком в семье, у него был старший брат Александр. Как сложилась его судьба, мне неизвестно. Упоминается лишь, что он был уже в юности полнеющим человеком и служил в Министерстве финансов. В творческом наследии художника есть портрет племянника Владимира Александровича Сомова, сына Александра, написанный Константином уже в эмиграции, в 1925 году.

Константин Сомов Портрет В.А. Сомова. 1925 г.

Во время написания картины художник был либо у родственников в Америке, либо – во Франции (о чем будет рассказ позже), поэтому непонятно, позировал ли племянник дяде, и где это происходило? Эмигрировал ли брат Константина с семьей (поскольку после отъезда из страны есть только свидетельства переписки Сомова с сестрой) или художник просто завершил начатую до эмиграции картину?
Искусствоведы! Где вы? Видите, как много к вам вопросов!
А обратил внимание я на этот портрет еще и потому, что Володя Сомов типажно очень похож на многих будущих любовников художника. Не знаю, почему мне бросилась в глаза эта похожесть, и что за ней кроется… Хотя, признаюсь, мысли о похожести возникают, глядя и на портрет второго племянника - сына сестры Анны.

Константин Сомов Портрет Е.С.Михайлова. 1916 г.

Понятно, что оба парня молоды и симпатичны. Но, как говорится, может, в этом сходстве «зарыта собака» гомосексуальных наклонностей Константина. Вообще-то, историки пишут, что «в детстве Костя предпочитал играть в куклы, мастерить для них костюмы, дружить ему было проще всего с девочками».

Костя Сомов. 1883 г.

Хотя, опять же, на картине «В детской», написанной 29-летним Сомовым, он изобразил лошадку, пушку, барабан – самые популярные атрибуты мальчиковых игр. Свою ли детскую написал художник, или это случайный интерьер – неизвестно.

Константин Сомов В детской. 1898 г.

Сестра

Повторюсь, у Сомова была еще младшая сестра Анна (28 января 1873 - 18 октября 1945), ставшая певицей и художником-дизайнером. Анна училась живописи дома под руководством брата.

Константин Сомов с сестрой Анной. 1890-е гг.

Вышла замуж она за действительного статского советника департамента окладных сборов Министерства финансов Сергея Дмитриевича Михайлова.

Константин Сомов Портрет С.Д. Михайлова. 1900-10 гг.

Сначала Анна при помощи Кости, а потом и самостоятельно вышивала и расшивала сумки, делала украшения для платьев и декоративные панно, которые в 1911–1924 годах участвовали в отечественных и мировых художественных выставках, принося автору первые премии. Во Франции сумки Сомовой прозвали ридикюлями, некоторые исследователи моды считают, что именно ее сумки явились родоначальниками современных женских сумочек вообще.

Константин Сомов Портрет сестры А.А. Сомовой за работой. 1892 г.

Кстати, благодаря сохранившейся переписке брата с Анной из эмиграции, историки знают многое о жизни художника во Франции, потому что Константин писал сестре практически каждые три дня. Удивительно то, что при такой любви к сестре, мне удалось найти только несколько ее портретов, и то графических и написанных с разницей почти в четверть века. Хотя известно, что сестру вместе с матерью за мольбертами Костя изобразил еще на одном из первых своих рисунков.

Константин Сомов Портрет А.А.Сомовой-Михайловой. 1897 г.
Константин Сомов Портрет А.А.Сомовой-Михайловой. 1920 г.

Школа Мая

Образование Константин получил, поступив в самую популярную на то время, частную гимназию Карла Ивановича Мая (1820-1895), выпускника историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Открыта эта немецкая мужская школа была 22 сентября 1856 года и в 1861 году получила официальное название «Реальное училище на степени гимназии».

Карл Май и здание его гимназии.

Основным девизом школы было изречение основоположника современной педагогики Яна Амоса Коменского «Сперва любить - потом учить». Не зря, выпускники школы об атмосфере, царившей в этом учебном заведении, говорили - «майский дух». В школе учились многие будущие представители художественной интеллигенции: Николай Рерих, Александр Бенуа, писатель Лев Успенский, публицист и литературный критик Дмитрий Философов и др.
Именно с Димой Философовым у Константина случился первый юношеский роман. Как пишет в своей книге Кон, «c Димой Костя сразу нашел общий язык, и они сдружились. По свидетельству Бенуа, учившегося в той же гимназии, особая близость Димы и Кости, которые держались вместе и особняком, почти никому не нравилась. И, быть может, они не стали объектами насмешек и изгоями только потому, что оба раньше срока покинули заведение Мая».
Известно, что из-за болезни Дмитрия отправили на лечение в Италию, а Сомова отец забрал из гимназии, поскольку юноше давались тяжело естественные предметы, и он мог не окончить гимназию с успешными отметками.

Философов

Дмитрий Владимирович Философов (26 марта (7 апреля) 1872, Санкт-Петербург - 4 августа 1940, Отвоцк, Польша) происходил из старинного дворянского рода, его отец был ближайшим помощником военного министра Д. А. Милютина и членом Государственного совета. Мать Анна Павловна (урождённая Дягилева) была литератором и одной из учредительниц высших женских учебных заведений и благотворительных обществ.

Лев Бакст Портрет Д. Философова.

Говоря о дальнейшей судьбе Философова, стоит сказать о том, что после лечения он в 1890 году окончил гимназию К. Мая, поступил на юридический факультет Петербургского университета, который окончил в 1895 году. Затем стажировался в Германии, а с 1898 года стал работать в петербургской императорской Публичной библиотеке и начал заниматься журналистской деятельностью. В этот период Дмитрий общался с Сомовым, но об этом позже.
Философов стал одним из основателей объединения «Мир искусства», работал редактором литературного отдела одноименного журнала (1898-1904), потом сблизился с Д. С. Мережковским и З. Н. Гиппиус. В декабре 1919 года вместе с Мережковским и Гиппиус Философов покинул большевистскую Россию и поселился в Варшаве, где сблизился с эсером Борисом Савинковым. После 1936 года вследствие ряда неудач (неуспеха всех изданий, им возглавляемых, смертью соратников и единомышленников Савинкова и Арцыбашева), а также преклонного возраста и болезней Философов отошёл от литературной, общественной и политической жизни.

Дмитрий Философов 1930-е г.

Умер он через год после начала второй мировой войны и был похоронен на православном кладбище в Варшаве.

Академия

Итак, где Сомов завершил образование, тоже неизвестно, как и то, что нигде не встречал информации – у кого юноша учился азам рисования. Может, частные учителя или друзья отца? Но кто конкретно? В одной из биографий художника промелькнула фраза: «С детства мальчик мечтал стать живописцем».
Тем не менее, в сентябре 1888 года 20-летний Константин поступил в Имперскую Академию художеств. С 1888 по 1892 год он окончил основной курс Академии, а с октября 1894 года продолжил занятия в мастерской Ильи Репина. В этом же 1894 году Сомов впервые принял участие в выставке Общества русских акварелистов.

Константин Сомов Юношеский автопортрет. рубеж 19-20 вв.

Репин называл Сомова «способный юноша». Уже в студенческие годы художник стал рисовать арлекинов и дам XVIII века, которые чуть позже принесут ему известность. Один из сокурсников Сомова вспоминал: «Ярко помню чувство изумления от неожиданности и потом восхищение, когда он принес свой эскиз на заданную Репиным тему «Около пруда»». Позже Бенуа назвал Сомова «создателем идиллического стиля минувшей жизни».
Но в феврале 1897 года художник, не доучившись, покидает Академию и уезжает в Париж. В 1897-1898 годах он занимался в Академии Коларосси. В Париже Сомов сблизился с Александром Бенуа, общался с Е. Лансере и А. Остроумовой, учившимися в то время во Франции. Тогда, видимо, и возникла идея создать объединение «Мир искусства», основателем которой и стали бывшие выпускники Школы Мая - Бенуа, Философов, Нувель, Сомов и примкнувший к ним Дягилев.

Дягилев

Сергей Павлович Дягилев (19 (31) марта 1872 - 19 августа 1929, Венеция) родился в Селищах Новгородской губернии, в семье кадрового военного, потомственного дворянина, кавалергарда Павла Павловича Дягилева. Мать умерла через несколько месяцев после рождения Сергея, в детстве мальчик жил в Санкт-Петербурге, потом в Перми, где служил его отец.

Сергей Дягилев. Фото конца XIX века и картина, написанная Наталией Третьяковой на основе этого фото.

В Перми на углу улиц Сибирской и Пушкина (бывшая Большая Ямская) сохранился родовой дом Дягилева, который современники называли «Пермскими Афинами», и где сейчас располагается гимназия его имени (Привет Анне! Может расскажете что-нибудь интересное об этом доме?). Знаю, что особняк был построен по проекту архитектора Р. О. Карвовского в стиле позднего классицизма.
После окончания пермской гимназии в 1890 году Дягилев приехал в Петербург и поступил на юридический факультет университета, параллельно занимаясь музыкой у Н. А. Римского-Корсакова в Петербургской консерватории. В 1896 году Дягилев окончил университет, но не стал заниматься юриспруденцией, а спустя два года после получения диплома создал совместно с Бенуа «Мир искусства».
О дальнейшей жизни Дягилева – антрепренёра и коллекционера, организатора «Русских сезонов» в Париже и труппы «Русский балет Дягилева», можно прочесть везде. К тому же, Дягилев нам интересен сегодня даже не в связи с «Миром искусства», а с Сомовым.

Константин Сомов Портрет С.П.Дягилева. 1893-95 гг.

"Мир искусства"

Конечно, история этого художественного объединения требует отдельного рассказа. Поэтому пробегусь по ней «пунктирно».
Итак, «Мир искусства», как объединение и журнал были основаны в Санкт-Петербурге в 1898 году.
Позже в объединение влились и художники московской школы, входившие в состав Абрамцевского кружка - К. Коровин, В. Серов, братья Васнецовы, М. Врубель, М. Нестеров.

Организаторы объединения "Мир искусства" - К. Сомов, В. Нувель, С. Дягилев и Д. Философов. фото конца XIX века

Уже в начале 1898 года Дягилев и Философов организовали и провели выставку русских и финских художников в Музее центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица в Петербурге, а затем, летом того же года в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине. Первый номер журнала вышел в ноябре 1898 года, в нем была опубликована первая статья о Сомове, написанная Бенуа.

Константин Сомов Автопортрет. 1898 г.

Художественная ориентация «Мира искусства» была связана с модерном и символизмом, члены объединения утверждали, что искусство - прежде всего выражение личности художника. В одном из номеров журнала Дягилев писал: «Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца». Период наибольшей активности в жизни объединения пришёлся на 1900-1904 годы, в 1901 и в ноябре 1903 года выставки группы «мирискусстников» прошли в Петербургской императорской Академии художеств и в Строгановском институте в Москве. После 1904 года объединение утратило идейное единство, после революции многие его участники эмигрировали, и в 1924 году объединение фактически прекратило существование. А мы вернемся назад, к Сомову.

Рубеж веков

Осенью 1899 года Сомов вернулся из Парижа в Петербург. Занимаясь деятельностью «Мира искусства», Константин стал часто общаться со своей школьной любовью – Дмитрием Философовым. И, возможно, могла бы вспыхнуть «угасшая любовь», но сердце Дмитрия уже было занято его двоюродным братом из Перми Сергеем Дягилевым. Кон в своей книге пишет: «Несмотря на то, что с Дягилевым Сомов будет много сотрудничать, некоторая неприязнь сохранится на всю жизнь».

Лев Бакст Портрет Сергея Дягилева с няней. 1906 г.

А пока Сомов окунается в мир «разгульного декаданса» столицы. Об этом времени, вернее, о причинах «свободы любви», точно сказал поэт-символист Вячеслав Иванов: «Вся человеческая и мировая деятельность сводится к Эросу, ... нет больше ни этики, ни эстетики - обе сводятся к эротике, и всякое дерзновение, рожденное Эросом, - свято. Постыден лишь Гедонизм». Как отмечают историки, эпоха декаданса требовала раскрепощения во всем. Но если многие символисты (Гиппиус, Иванов, Мережковский) считали секс средством духовного освобождения, то для Сомова «он был просто развлечением, источником телесного удовольствия, не связанным ни с какими высшими ценностями».
Сомов часто бывает у друзей на дачах под Петербургом, любит посещать Таврический сад, где можно без труда выбрать себе на ночь симпатичного молодого гимназиста. Тесные дружеские (а может, и более близкие) отношения связывают Константина в это время с еще одним его одноклассником Вальтером Нувелем.

Нувель

Вальтер Федорович Нувель (1871-1949) – музыкальный и театральный деятель, один из основателей и вдохновителей объединения «Мир искусства», служил чиновником особых поручений в канцелярии министерства Императорского Двора.

Вальтер Нувель.

Вальтер родился в многодетной семье (у него было три брата и сестра) коммерсанта французского происхождения, занимавшегося финансами. В 1882-1890 годах мальчик учился в гимназии Карла Мая в одном классе с Сомовым. Биографы Нувеля пишут, что еще в седьмом классе Вальтер с одноклассниками Бенуа, Сомовым, Философовым и Калиным создали кружок «Общество самообразования», который стал предтечей «Мира искусства». Окончив Санкт-Петербургский университет, Нувель поступил на службу в канцелярию министерства, а свободное время посвящал пропаганде искусства и художественной критике. Вальтер был организатором музыкальных вечеров и многих предприятий объединения, членом редакции журнала «Мир искусства».
Историки пишут, что Нувель практически весь свой досуг проводил с Сомовым (возможно, ничего сверхблизкого в их отношениях и не было!), но после того, как Вальтер сблизился с Дягилевым (Ах, этот Серж-разлучник!) на почве общего увлечения музыкой - «они частенько играли «в четыре руки»» (звучит как-то двусмысленно!).

Лев Бакст Портрет Вальтера Федоровича Нувеля. 1895 г.

Вообщем, чтобы расставание с Сомовым было почти безболезненным, на одном из серии концертов «Вечера современной музыки», организованных журналом «Мир искусства», осенью 1905 года Вальтер познакомил Константина с поэтом Михаилом Кузминым. Последнее примечание, которое хочется написать – Прямо страсти мадридского двора!

Лев Бакст Портрет Константина Сомова. 1906 г.

Завершая рассказ о Нувеле, добавлю, что после Октябрьской революции Вальтер уехал в эмиграцию и стал помощником Дягилева в организации «Русских сезонов» в Париже.

Константин Сомов Портрет В.Ф.Нувеля. 1914 г.

Кузмин

Роман с Кузминым был непродолжительным, но страстным. Как написал в своем дневнике свидетель зарождения их отношений, поэт Вячеслав Иванов, над портретом которого в то время работал Сомов, «художник был Кузминым развращен и лишен девственности».

Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (6 (18) октября 1872, Ярославль - 1 марта 1936, Ленинград) в своей биографии писал, что родился в семье ярославского дворянина, а одним из его предков по линии матери был известный во времена Екатерины II французский актёр Жан Офрень. Биографы Кузмина пишут, что личность поэта – «необычный сплав доверчивости и прямоты с подчеркнутым артистизмом и склонностью к эпатажу».
В 1884 году семья Михаила переехала в Петербург, где он окончил гимназию, несколько лет учился в консерватории у Н. А. Римского-Корсакова и А. К. Лядова, затем стал писать стихи и начал артистическую деятельность, как автор и исполнитель музыкальных произведений на свои тексты.
К моменту знакомства Кузмина с Сомовым, оба уже знали друг о друге. Сомов прочел гомосексуальную повесть Кузмина «Крылья», а тот, в свою очередь, мечтал познакомиться с Константином в надежде, что художник напишет его портрет.
Кстати, Иванов, который, шутя, написал о совращении Сомова, стал, практически сводником, поскольку поэт и художник зимой 1905-1906 годов часто встречались именно на вечерах в доме у Ивановых.
Впрочем, влюбленности поэта Сомов сначала и не замечал (у Кузмина в то время был свой «сердечный друг» - Павел Маслов), до тех пор, пока не прочел об этом в дневнике поэта, который вел его в течение всей жизни, считал «открытой книгой» и даже читал иногда в узком кругу друзей. О Сомове Кузмин написал, как о «бодрящем, с любовью к жизни, к телу и плоти, и без никакого нытья» мужчине.

Уже к весне 1906 года их отношения стали более близкими. Причем, Константин еще с не бросившим его Нувелем по несколько раз в неделю бывают на квартире поэта, они обменивается книгами, обсуждают последние новости, Кузмин знакомит Сомова со своим любовником Масловым. И такие «квартетные встречи» продолжаются почти в течение года.
Как пишет в своем исследовании Кон, «их интимное сближение произошло ближе к осени, причем, в любовных играх принимал участие и Павел Маслов» (вслед за героями фильма «Покровские ворота» хочется воскликнуть – «Высокие отношения!»).
Нужно отметить, что Сомов при такой активной личной жизни не переставал активно заниматься творчеством. Кроме того, в 1903 году прошла его персональная выставка в Петербурге, картины художника экспонировались на выставках «Сецессиона» в Берлине и на «Осеннем Салоне» в Париже (1906).

Елизавета Званцева Портрет К.А.Сомова.

Тему арлекинских пасторалей, сменяет эротическая тема. В 1907 году в Германии выходит антология эротических сочинений авторов XVIII века «Книга Маркизы. Сборник поэзии и прозы», иллюстрированная эротическими рисунками Сомова. В тексте использовались стихотворения, песни, эпиграммы, новеллы и дневниковые записи Андре Шенье, Казановы, Парни, Вольтера, Кребийона – младшего и отрывки «Опасных связей» Шодерло де Лакло.

Константин Сомов Обложка первого издания "Книги маркизы" (Das Lesebuch der Marquise). 1907 г.
Константин Сомов Маркиза и Пьеро. Иллюстрация к "Книге маркизы".

Историки считают, что Сомов ввел в русскую графику эротику как иронический жанр, которая выглядела, как выражались критики, « усталой порочностью не всерьез». Позже книга будет дважды издаваться в 1918 году, причем каждый раз количество иллюстраций будет увеличиваться – от 8 к 31, часто становясь более непристойными.

Константин Сомов Иллюстрации к "Книге маркизы" (Le livre de la Marquise). 1918 г.

При увеличении известности художника, его роман с Кузминым к концу 1900-х «сошел на нет». Причину исследователи называют в том, что «они были слишком разные».

Константин Сомов Автопортрет. 1909 г.

Преуспевающий и известный в Европе художник, имеющий собственный дом в Петербурге, и вечно стесненный в деньгах и скитавшийся по съемным квартирам поэт, друживший с питерскими сутенерами и увлекающийся банщиками и продавцами галантерейных магазинов.
Сомов, конечно, исполнил мечту поэта – в 1909 году написал его портрет.

Константин Сомов Портрет М.А.Кузмина. 1909 г.

Кроме того, в течение почти пяти лет романа художник был «личным иллюстратором» поэта - подбирал иллюстрации и рисовал виньетки к текстам поэта. Как пишет Кон, «они остались друзьями, хотя в записках Сомова обнаружится несколько нелестных отзывов о стареющем Кузмине».
После революции Кузмин остался в России, занимался в основном переводами, писал театральные рецензии. По приглашению Максима Горького он участвовал в составлении планов французской секции издательства «Всемирная литература», переводил прозу Анатоля Франса и редактировал собрание его сочинений. Умер Кузмин в 1936 году в ленинградской больнице и был похоронен на Литературных мостках Волковского кладбища.

Ах, эти мальчики в трико...

В 1909 году умирает в результате несчастного случая отец художника, на него случайно наехал экипаж на Дворцовой площади у Эрмитажа и через несколько дней Андрея Ивановича не стало.
Несмотря на семейную трагедию, Сомов продолжал плодотворно работать. К концу 1900-х годов художник продолжает разрабатывать два основных направления своего творчества: портреты и стилизованные под XVIII век галантные картины и пейзажи. Критики называют второе направление «реконструированным миром рококо». В портретах, как отмечали критики, художник тоже был очень силен.
В январе 1910 года Сомов получает заказ на портрет жены богатого московского коллекционера Гиршмана – Генриетты Леопольдовны. Кстати, Сомов писал Геню (как он ее называл, подружившись) дважды, еще раз – в 1915 году.

Константин Сомов Портрет Г.Л. Гиршман. 1910 г.
Константин Сомов Портрет Г.Л. Гиршман. 1915 г.

Владимир Осипович Гиршман (1867-1937) – русский купец и меценат, собиратель живописи и антиквариата, благотворитель Московского художественного театра, еще 1890-е годы увлёкшийся коллекционированием. Основу его собрания составляла современная ему русская живопись, которую он приобретал на выставках в Москве и Петербурге или покупал у самих художников. Портрет самого коллекционера нам оставил Валентин Серов, который также писал и Генриетту.

Валентин Серов Портрет Владимира Осиповича Гиршмана. 1911 г.

Вообщем, Сомов стал ездить на серии сеансов в Москву, где останавливался у Гиршманов, в свободное время ходил по музеям и театрам, где и познакомился с 31-летним танцовщиком-любителем Николаем Позняковым . Мужчина выглядел очень молодо и был красив – пухлые губы, густые брови, челка, спадающая на лоб. В своем дневнике в том же январе 1910 года художник записал: «Был вчера вечером у Познякова, московского танцора. Сентиментальный, восторженный, неумный, но милый...».

Константин Сомов Портрет танцовщика Н.С.Познякова. 1910 г.

Роман этот был скоротечным – только в течение года, любовники встречались в Петербурге, куда Позняков приезжал с выступлениями. Сомов написал около пяти портретов Николая. Племянник художника Евгений, сын сестры Анны, вспоминал, что танцовщик «позировал в тигровой или леопардовой шкуре во весь рост в балетной позе – и это было очень живописное зрелище».
Кстати, портрет Познякова, еще раньше, чем Сомов, написал еще и Серов (а других портретов работы Сомова не нашел!).

Валентин Серов Портрет Н.С.Позднякова. 1908 г.

Добавлю лишь, что позже Николай Степанович Позняков (1878-1941) стал хореографом, затем был пианистом и умер в начале войны в звании профессора Московской консерватории по классу фортепиано.
Но, хоть и говорят, что «любовь крепче на расстоянии», жизнь в разных городах и редкие встречи, конечно же, не могли не повлиять на взаимоотношения художника с Николаем. К тому же, главной причиной стало то, что в жизни Сомова появился Миф, и в личной жизни художника возник тот пасторальный мир отношений, который он изображал в своих ранних работах.

Мефодий

Сорокалетний художник познакомился с восемнадцатилетней моделью Мефодием Лукьяновым (1892-1932) в сентябре 1910 года, но поскольку Николай наезжал из Москвы редко, а натурщики для работы были нужны всегда, то Сомов, конечно, воспользовался услугами Лукьянова. Для плодотворной работы юноша даже поселился в квартире художника, познакомился с его родственниками и вскоре из натурщика, помощника и друга быстро превратился в «сына, брата и мужа», как называл его сам художник. Их связь историки называют «образцово-показательным браком», который продлился 22 года (!), «без размолвок и почти без измен».
К сожалению, о жизни самого Лукьянова до встречи с Сомовым и его жизни до эмиграции практически ничего неизвестно. Остался лишь портрет Мифа (как называли Мефодия родственники художника и близкие друзья), написанный Сомовым в 1918 году, купленный музеем Александра III и находящийся ныне в Русском музее Санкт-Петербурга (понятно, что это разные названия одного музея!). Художник изобразил Лукьянова, сидящим на диване в пижаме и халате. Искусствоведы отмечают, что в разгар революции, ниспровергающей старый мир, во время уличных перестрелок и ночных грабежей художник пишет очень «домашний, уютный портрет», в котором на первом плане спокойное выражение лица юноши, домашний халат и удобная поза сидящего.

Константин Сомов Портрет М. Лукьянова. 1918 г.

Это спокойствие, наверное, олицетворяет и уверенность самого художника. Став в январе 1914 года действительным членом Академии художеств, Сомов в том же 1918 году становится профессором Петроградских государственных свободных художественных учебных мастерских.

Борис Кустодиев Портрет К.А.Сомова. 1914 г.

Кроме того, он преподает в школе Е. Н. Званцевой. А еще в 1918 году в санкт-петербургском издательстве Голике и Вильборга выходит второе издание «Книги Маркизы», начинается подготовка персональной выставки, которая состоялась в 1919 году в Третьяковской галерее.
Но через четыре года Сомов покинет Россию, как окажется навсегда, вслед за любимым Мифом, с которым будет до конца его дней. Но об этом в следующей главе.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Дми́трий Влади́мирович Филосо́фов (26 марта (7 апреля) , Санкт-Петербург - 4 августа , Отвоцк (Отводск ), Польша) - русский публицист, художественный и литературный критик , религиозно-общественный и политический деятель.

Семья

Д. В. Философов происходит из старинного дворянского рода . Отец В. Д. Философов (1820-1894) был ближайшим помощником военного министра Д. А. Милютина в реформировании русской армии, в 1861-1881 годах - главный военный прокурор и начальник Военно-судебного управления, с 1881 года - член Государственного совета. Мать Анна Павловна Философова , урождённая Дягилева, - литератор, видная деятельница женского движения в России, одна из учредительниц высших женских учебных заведений, организатор благотворительных обществ. Таким образом С. П. Дягилев приходился Философову двоюродным братом.

Ранние годы

Эмиграция

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

В 1918-1919 годах Д. В. Философов работал в Публичной библиотеке, принимал участие в деятельности Политического Красного Креста. В декабре 1919 года с Мережковским, Гиппиус и В. А. Злобиным под видом командировки для чтения лекций в красноармейских частях он выбрался из Петрограда . Беглецы пересекли польско-большевистский фронт в районе Жлобина и в середине января 1920 года добрались до Минска . Проведя ряд лекций и литературных вечеров, в конце февраля они прибыли в Вильно , откуда в первых числах марта уехали в Варшаву . Мережковский и Гиппиус, разочарованные в Польше, заключившей с большевиками мирный договор , уехали в Париж. Философов, сблизившийся с Б. В. Савинковым , остался в Польше для продолжения борьбы с большевизмом.

Философов был товарищем председателя Русского политического комитета , Народного союза защиты родины и свободы , советником Юзефа Пилсудского по русско-украинскому вопросу (). Он редактировал выходившие в Варшаве газеты «Свобода» (1920-1921), «За свободу!» (1921-1932), «Молва» (1932-1934); был соредактором варшавско-парижского журнала «Меч», преобразованного из-за разногласий с Мережковским и Гиппиус в варшавскую газету (1934-1939). Сотрудничал с литературной группой «Таверна поэтов ». Был одним из руководителей варшавского «Литературного содружества», его почётным председателем; основатель и руководитель закрытого русско-польского литературного клуба «Домик в Коломне» (1934-1936).

Поздние годы

В 1930-е годы Д. В. Философов оказался вытеснен на обочину общественно-политической жизни молодым поколением деятелей. Это усугублялось неудачами (в частности, последовательный неуспех практически всех изданий, которые возглавлял Философов), потерями - измена Б. В. Савинкова , в которую Философов долго не мог поверить, смерть соратника и ближайшего единомышленника М. П. Арцыбашева . После 1936 года вследствие этих причин, а также преклонного возраста и болезней Философов фактически отошёл от литературной, общественной, политической жизни.

Адреса в Санкт-Петербурге

1902-1913 - квартира Д. С. Мережковского в доходном доме А. Д. Мурузи - Литейный проспект, 24.

Библиография

• Мережковский Д. С., Гиппиус З. Н., Философов Д. В. Маков цвет. Драма в 4-х действиях. - СПб.: М. В. Пирожков. 1908.
• Философов Д. В. Слова и жизнь: Литературные споры новейшего времени (1901-1908 гг.). СПб., 1909. - 324 с.
• Философов Д. В. Старое и новое: Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М.: [Т-во И. Д. Сытина], 1912. - 308 с.
• Философов Д. В. Неугасимая лампада. Статьи по церковным и религиозным вопросам. М.: [Т-во И. Д. Сытина], 1912. - 204 с.
• Merežkovskij D. S., Filosofov D., Gippiusová (Merežkovskaja) Zinaida. Makový květ - drama o čtyřech dějstvích; autorisovaný překlad Žofie Pohořecké; Praha: B. Kočí, 1919. - 127 s.
• Мережковский Д., Гиппиус З., Философов Д. Царь и революция / Под ред. М. А. Колерова. Вст. ст. М. Павловой. М.: ОГИ, 1999.
• Философов Д. В. Загадки русской культуры / Сост., примеч. Т. Ф. Прокопова. Предисл. А. Н. Николюкина . - М.: НПО «Интелвак», 2004. - 832 с.
• Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. - М.: ИМЛИ РАН, 2010. - 679 с.

О нем

• Дюррант Д. С. По материалам архива Д. В. Философова // Лица. 1994. № 5. С. 444-459.
• Durrant J. S. Эволюция Д. В. Философова от эстетики к этике // Europa Orientalis. 1994. № 1.
• Грин Ц. И. Философов Дмитрий Владимирович // Сотрудники Российской национальной библиотеки - деятели науки и культуры: Биографический словарь. Т.1: Императорская Публичная библиотека 1795-1917 / Гл. ред. Л. А. Шилов. - СПб.: Издательство РНБ, 1995. С. 541-545.
• Переписка З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковского, Д. В. Философова с В. Я. Брюсовым (1901-1919 гг.) / Публ. и подгот. текста М. В. Толмачева; Вступ. заметка и коммент. Т. В. Воронцовой // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 5/6. С. 276-322; 1996. № 7. С. 200-206; 2001. № 15. С. 124-260; 2005. № 19. С. 165-257.
• Białokozowicz B. Józef Czapski I triumwirat literacki (Dymitr Mereźkowski, Zinaida Gippius i Dymitr Fiłosofow) // Kresy I pogranicza. Olsztyn, 1995. С. 125-148. - русск. пер.: Бялокозович Б. Юзеф Чапский и литературный триумвират: (Д. Мережковский - З. Гиппиус - Д. Философов) // «Путь романтичный совершил…»: Сборник статей памяти Б. Ф. Стахеева. М., 1996. С.300-323.
• Пясецкий М. Освящение креста: Памяти Дмитрия Философова // Русская мысль. 1996. 1-7 февраля. № 4111. С.18.
• Obłąkowska-Galanciak I. Из истории русско-польских литературных связей межвоенного периода (по статьям Дмитрия Философова) // Acta Polono-Ruthenica. Т.I. Olsztyn. 1996. S.105-113.
• Логинов И. С кем дружил Дмитрий Философов // Сельская новь. 1996. 19 октября.
• Петрова Т. Г. Д. В. Философов // Литературная энциклопедия русского зарубежья: 1918-1940. М., 1997. Т.1: Писатели русского зарубежья. С. 408-409.
• Дюррант Д. С. Из варшавского архива Д. В. Философова // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1996 (1998). Т.II. № 4. С.252-314.
• Пахмусс Т. А. Страницы из прошлого: Переписка З. Н. Гиппиус, Д. В. Философова и близких к ним в «Главном» // Памятники культуры: Новые открытия. Ежегодник. 1997. М., 1998. С.70-101. [Письма 1903-1936 гг.]
• Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов, В. А. Злобин в Вильнюсе в 1920 году / Публ. и примеч. П. Лавринца // Балтийский архив. Рига, 1999. № 4. С.206-234.
• Павлова М. Мученики великого религиозного процесса // Мережковский Д., Гиппиус З., Философов Д. Царь и революция. М., 1999. С.7-54.
• Неизданные письма Д. В. Философова / Пред., подг. текстов и прим. Д. С. Дюрранта // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1999. Т.III. № 1. С.5-184.
• Obłąkowska-Galanciak I. Dymitr Fiłosofow i Maria Dąbrowska. Z historii polsko-rosyjskich kontaktów kulturalnych w dwudziestoleciu międzywojennym // Acta Polono-Ruthenica. Т.4. Olsztyn. 1999. S. 338-348.
• Obłąkowska-Galanciak I. Dymitr Fiłosofow i idea wzajemności polsko-rosyjskich kontaktów kulturalnych okresu międzywojennego// Acta Polono-Ruthenica. Т.5. Olsztyn. 1999. S. 161-170.
• Obłąkowska-Galanciak Iwona. Gorzkie gody… Publicystyczna I literacka działalność Dymitra Fiłosofowa na emigracji. Olsztyn: Wydawnictwo Uniwersytetu Warmińsko-Mazurskiego, 2001. - 191 s.
• «Уж такова наша судьба…»: Новое из варшавского архива Д. В. Философова / Вступ. ст. и публ. Джона Стюарта Дюрранта // Наше наследие. 2002. № 63/64. С. 64-91.
• Stanisławski W. «Rycerz przegranej sprawy»? Kontakty Dymitra Fiłosofowa z polskimi elitami kulturalnymi// Emigracja rosyjska. Losy i idée. Łódź, 2002. С. 313-328.
• К истории эмигрантской публицистики и литературы в Варшаве: Письма Дмитрия Философова 1930-1934 / Публикация В. А. Цурикова // From the Other Shore: Russian Writers Abroad: Past and Present (Toronto). 2002. Vol.2. С.55-95.
• Новожилова А. М. «Петербургский дневник» Зинаиды Гиппиус и «Дневник» Дмитрия Философова: текстологический анализ записей февраля-марта 1917 года // Вестник молодых ученых = Journal of young scientists. Philol. ser. Филол. науки. СПб., 2003. № 7. C. 42-64.
• Логинов И. Дмитрий Философов - последний владелец Богдановского: жизнь в эмиграции// Сельская новь. 2004. 31 марта. С. 4-5; 7 апреля. С. 4-5.
• Гончарова Е. И. «Революционное христовство»: З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов и Б. В. Савинков в 1911 году //Русская литература. 2005. № 1. С. 187-213.
• Философов Д. В. Письма Мариану Здзеховскому (1912-1931) / Публ. П. Лавринца // Балтийский архив. 2005. 22 сентября. http://www.russianresources.lt/archive/Zdz/Zdz_25.html [Отдел рукописей библиотеки Вильнюсского университета. F.33-302]
• Острой О. С. «Не губить живую творческую душу искусства»: Д. В. Философов и круг журнала «Мир искусства» // Российская национальная библиотека и отечественная художественная культура: Сборник статей и публикаций. Вып.3 / Сост. О. С. Острой. Спб.: РНБ, 2005. С.9-35.
• Философовские чтения. Сборник статей первых Философовских чтений / Сост. Р. Н. Антипова. - Псков: Издательство Областного центра народного творчества, 2005. - 252 с.

Шехурина Л. Д. Д. В. Философов в художественной критике журнала «Мир искусства» // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 124-136. Шишкина Л. И. Творчество Л. Андреева в оценке Д. Философова// Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 153-162. Яковлева Е. П. «…Душевно Ваш Д. Философов» (Письма Д. В. Философова к А. В. Руманову 1911-1913 гг.) // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 163-178. Обатнина Е. Р. Несостоявшийся кавалер Обезвелволпала: К истории взаимоотношений А. М. Ремизова и Д. В. Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 179-188. Николюкин А. Н. Д. В. Философов и З. Н. Гиппиус в «Дневниках» Гиппиус и письмах Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 198-205. Дюррант Д. С. Неизданные эссе Дмитрия Владимировича Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 206-242. Исмагулова Т. Д. Жители варшавского «Домика в Коломне» (Д. В. Философов и его окружение в конце 1920-начале 1930-х годов) // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 243-248.

• Иванова Т. Г. Вторые чтения, посвященные культурному наследию Философовых // Русская литература. 2005. № 4. С.226-228.
• «Заграничные связи нам тоже слишком дороги»: Письма З. Гиппиус, Д. Мережковского, Д. Философова к Б. Савинкову. 1912-1913 годы / Вступ. ст., публ. и примеч. Е. И. Гончаровой // Русская литература. 2006. № 1. С.192-218; № 2. С.160-174.
• Лавринец П. Мотив неуспеха в поздней публицистике Д. В. Философова // Mokslo darbai. Literatūra. 2006. T. 48 (2): Rusistica Vilnensis. С. 74-82.
• Лавринец П. Польская великая эмиграция в публицистике и критике Д. В. Философова 1920-1930-х гг. // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia X: «Век нынешний и век минувший»: культурная рефлексия прошедшей эпохи. В 2 ч. Тарту: Tartu Ülikooli Kirjastus, 2006. Ч. 2. С. 376-391.
• Гомолицкий Леон . Воспоминания о Дмитрии Философове / Перевод Натальи Горбаневской // Новая Польша. 2006. № 9 (78). С. 32-34.
• Три тысячи верст и четверть века пролегли между нами: Переписка Д. С. Мережковского, З. Н. Гиппиус, Д. В. Философова и О. А. Флоренской / Публикацию подготовили А. И. Олексеенко, В. П. Флоренский, П. В. Флоренский и Т. А. Шутова // Наше наследие. 2006. № 79/80. С. 114-120; 2007. № 82. С. 26-47.
• Демидова О. «Варшавский гамбит» в эмигрантской судьбе Мережковских и Философова // Космополис. 2006. № 1 (15). С. 91-98.
• Из варшавских писем Д. В. Философова // Публ. О. Демидовой // Космополис. 2006. № 1 (15). С. 98-108.
• Переписка А. М. Ремизова и Д. В. Философова / Публикация Е. Р. Обатниной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2002 год. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006.
• Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. - Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. - 166 с.

Дюррант Д. С. Введение в мемуарное наследие Дмитрия Владимировича Философова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 68-87. Шехурина Л. Д. «Ум гениальной гувернантки и прокурора» (о взаимоотношениях Д. В. Философова и А. Н. Бенуа) // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 95-108. Соболевская А. А. Дмитрий Философов: от декадента к интервенту // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 109-118. Розанов Ю. В. Д. В. Философов в жизни и книгах Алексея Ремизова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 119-127. Обатнина Е. Р. Материалы архива Философовых в творческом наследии А. М. Ремизова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 128-134.

• Ермичев А. А. Религиозно-философское общество в Петербурге 1907-1917: Хроника заседаний. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. - 326 с. указ.
• Симонова Т. М. Дмитрий Философов - публицист и издатель // Славяноведение. 2007. № 4 (июль-август). С. 53-70.
• Шехурина Л. Д. А. Н. Бенуа и Д. В. Философов (в художественной критике и взаимоотношениях) // Шехурина Л. Д. Художник. Музей. Книга. СПб., 2008. С. 23-50.
• Лавринец П. Дмитрий Философов и Мариан Здзеховский // Славянские чтения VI / Red. F. Fjodorovs. Даугавпилс: Daugavpils Universitātes Akadēmiskais apgāds «Saule», 2008. С. 151-159.
• Лавринец П. «Гуманизм и культура в нашем с Вами понимании». Письма Дмитрия Философова Мариану Здзеховскому // Новая Польша. 2008. № 10 (101), октябрь. С. 35-41; - вариант на польском: Listy Dymitra Fiłosofowa do Mariana Zdziechowskiego, tł. H. Dubyk // Zeszyty Historyczne. 2008. T. 544. Zeszyt 165. S. 176-190.
• Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. - Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. - 188 с.

Шелаева А. А. Ревнитель современности и охранитель старины (Д. В. Философов и А. Н. Бенуа о судьбах культурного наследия)" // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 100-110. Шишкина Л. И. О мещанах и «дачниках». Д. Философов в полемике с Горьким // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 110-118. Ольшанская Е. Преодоление эстетизма (От «Мира искусства» к «Аполлону». Два поколения критиков: Дмитрий Философов и Всеволод Дмитриев) // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 119-135. Соболевская А. А. Дмитрий Философов: от декадента к интервенту (часть вторая) // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 136-148.

• Фатеев В. А., Ломоносов А. В. Философов // Розановская энциклопедия / Сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. М. РОССПЭН, 2008. Стлб. 1062-1074.
• Глухова Е. В. «А Вы - мечтатель без почвы и истории»: переписка Розанова и Д. В. Философова (1898-1918 гг.) // Наследие В. В. Розанова и современность: Материалы Международной научной конференции. М.: РОССПЭН, 2009. С. 169-177.
• Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907-1917: В 3 т. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. О. Т. Ермишина, О. А. Коростелева, Л. В. Хачатурян и др. - М.: Русский путь, 2009.
• Симонова Т. М. Философов Д. В. // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. С. 584-585.
• Демидова О. Р. Между столицей и провинцией (из архива Д. В. Философова) // Культура русской диаспоры. Эмиграция и мемуары. Сборник статей / Ответственный редактор и составитель С. Доценко. Таллинн: Таллиннский университет, 2009. С. 46-61.
• Лавринец П. М. Мемуар в публицистике Д. В. Философова 1920-1930-х годов // Культура русской диаспоры. Эмиграция и мемуары. Сборник статей / Ответственный редактор и составитель С. Доценко. Таллинн: Таллиннский университет, 2009. C. 62-78.
• Бежаницы: из мемуарного наследия Дмитрия Владимировича Философова // Сельская новь. 2009. 5 августа. С. 4-5; 8 августа. С. 2-3. http://bezmuzei.ucoz.ru/publ/1-1-0-8
• Коростелев О. А. Литературная критика Дмитрия Философова // Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 3-21.
• Статьи и заметки Д. В. Философова на литературные темы (1899-1917): Материалы к библиографии / Сост. О. А. Коростелев // Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 644-658.
• Философовские чтения. Сборник материалов четвёртых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. - 288 с.

Иванова Т. Г. Майорат Владимирово // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 54-65. [об унаследовании Д. В. Философовым после кончины отца имения Владимирово в Келецкой губернии] Иванова Т. Г. Материалы Философовых в архивах Петербурга // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 65-70. [обзор фондов, письмо Д. В. Философова директору Публичной библиотеки от 4 апреля 1919 г. о передаче архивных материалов] Виноградова Е. В. Помогая будущим историкам: Д. В. Философов - в ответ на анкету В. А. Чешихина-Ветринского // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 81-95. [письмо Д. В. Философова В.Е Чешихину-Ветринскому от 14 октября 1911 г. и ответ на анкету (Литературный музей)] Виноградова Е. В. «Как о каком-то Эльдорадо…»: Жизнь усадьбы Богдановское в письмах Д. В. Философова К. А. Сомову // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 95-109. Шишкина Л. И. Проблема русского культурного сознания в публицистике Д. В. Философова // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 199-210. Дюррант Д. С. «Третья Россия» // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 228-283. [теория Третьей России у Мережковских и Д. В. Философова (в приложении библиография, статья Д. В. Философова «Незабываемый день» и доклад Д. С. Дюрранта к 70-летию творческой и общественной деятельности Д. В. Философова]

• Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. - Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. - 316 с.

Золотухина И. А. К вопросу о биографии Д. В. Философова (к 140-летию со дня рождения критика) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 188-233. Брезгин О. П. Первое заграничное путешествие двух кузенов в письмах С. Дягилева к родителям // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 234-248. [о путешествии Д. В. Философова и С. П. Дягилева по Италии, Швейцарии, Германии в июле-августе 1890 г.] Шехурина Л. Д. Д. В. Философов и художники «Мира искусства» // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 248-258. Ансберг О. Н. Письма Д. В. Философова А. М. Рыкачеву (1906) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 259-264. Соболевская А. А. Мережковцы и Розанов: «несвятая троица» против «еретика-мученика» // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 264-285. [Д. В. Философов и В. В. Розанов] Шелаева А. А. Статья Д. В. Философова «Как не надо учить культуре» в контексте его размышлений о проблемах русской культуры // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 299-305. Костючук Л. Я. Слово о замечательных словах в устах талантливых филологов (Читая строки Д. В. Философова) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 305-312.

Напишите отзыв о статье "Философов, Дмитрий Владимирович"

Ссылки

• Русская эмиграция в Польше и Чехословакии
• (Варшавские годы Д. В. Философова) - Джон Стюарт Дюррант
• (Письма Д. В. Философова, Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус из зарубежных архивов) Публикация Дж. Стюарта Дюрранта

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Философов, Дмитрий Владимирович

Джованни очень грустно посмотрел на меня и кивнул, показывая этим, что всё понимает. Я попыталась напоить его найденным вином, но ничего не получалось – он не в состоянии был сделать даже малейшего глотка. «Посмотрев» его по-своему, я поняла, что у бедняги была сильно повреждена грудь.
– У вас перебита грудная клетка, Монсеньёр, я могу помочь вам... если, конечно, вы не побоитесь принять мою «ведьмину» помощь... – как можно ласковее улыбнувшись, сказала я.
При тусклом свете дымившего факела, он внимательно всматривался в моё лицо, пока его взгляд, наконец, не зажёгся пониманием.
– Я знаю, кто вы... Я вас помню! Вы – знаменитая Венецианская Ведьма, с которой его святейшество ни за что не желает расставаться – тихо произнёс Джованни – О вас рассказывают легенды, мадонна! Многие в окружении Папы желают, чтобы вы были мертвы, но он никого не слушает. Зачем вы ему так нужны, Изидора?
Было видно, что разговор даётся ему очень непросто. На каждом вздохе кардинал хрипел и кашлял, не в состоянии нормально вздохнуть.
– Вам очень тяжело. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам! – упорно не сдавалась я, зная, что после уже никто больше ему не поможет.
– Это не важно... Думаю, вам лучше будет отсюда побыстрее уйти, мадонна, пока не пришли мои новые тюремщики, или ещё лучше – сам Папа. Не думаю, что ему очень понравилось бы вас здесь застать... – тихо прошептал кардинал, и добавил, – А вы и, правда, необыкновенно красивы, мадонна... Слишком... даже для Папы.
Не слушая его более, я положила руку ему на грудь, и, чувствуя, как в перебитую кость вливается живительное тепло, отрешилась от окружающего, полностью сосредоточившись только на сидевшем передо мной человеке. Через несколько минут, он осторожно, но глубоко вздохнул, и не почувствовав боли, удивлённо улыбнулся.
– Не звали бы вы себя Ведьмой – вас тут же окрестили бы святой, Изидора! Это чудесно! Правда, жаль, что вы поработали напрасно... За мной ведь скоро придут, и, думаю, после мне понадобится лечение посерьёзнее... Вы ведь знакомы с его методами, не так ли?
– Неужели вас будут мучить, как всех остальных, Монсеньёр?.. Вы ведь служите его излюбленной церкви!.. И ваша семья – я уверена, она очень влиятельна! Сможет ли она помочь вам?
– О, думаю убивать меня так просто не собираются... – горько улыбнулся кардинал. – Но ведь ещё до смерти в подвалах Караффы заставляют о ней молить... Не так ли? Уходите, мадонна! Я постараюсь выжить. И буду с благодарностью вспоминать вас...
Я грустно оглядела каменную «келью», вдруг с содроганием вспомнив висевшего на стене, мёртвого Джироламо... Как же долго весь этот ужас будет продолжаться?!.. Неужели я не найду пути уничтожить Караффу, и невинные жизни будут всё также обрываться одна за другой, безнаказанно уничтожаемые им?..
В коридоре послышались чьи-то шаги. Через мгновение дверь со скрипом открылась – на пороге стоял Караффа....
Его глаза сверкали молниями. Видимо, кто-то из старательных слуг немедля доложил, что я пошла в подвалы и теперь «святейшество» явно собиралось, вместо меня, выместить свою злость на несчастном кардинале, беспомощно сидевшем рядом со мной...
– Поздравляю, мадонна! Это место явно пришлось вам по душе, если даже в одиночестве вы возвращаетесь сюда! – Что ж, разрешите доставить вам удовольствие – мы сейчас покажем вам милое представление! – и довольно улыбаясь, уселся в своё обычное большое кресло, собираясь наслаждаться предстоящим «зрелищем»...
У меня от ненависти закружилась голова... Почему?!.. Ну почему этот изверг считал, что ему принадлежит любая человеческая жизнь, с полным правом отнять её, когда ему заблагорассудится?..
– Ваше святейшество, неужели и среди верных служителей вашей любимой церкви попадаются еретики?.. – чуть сдерживая возмущение, с издевкой спросила я.
– О, в данном случае это всего лишь серьёзное непослушание, Изидора. Ересью здесь и не пахнет. Я просто не люблю, когда мои приказы не выполняются. И каждое непослушание нуждается в маленьком уроке на будущее, не так ли, мой дорогой Мороне?.. Думаю, в этом вы со мной согласны?
Мороне!!! Ну, конечно же! Вот почему этот человек показался мне знакомым! Я видела его всего лишь раз на личном приёме Папы. Но кардинал восхитил меня тогда своим истинно природным величием и свободой своего острого ума. И помнится мне, что Караффа тогда казался очень к нему благожелательным и им довольным. Чем же сейчас кардинал сумел так сильно провиниться, что злопамятный Папа смел посадить его в этот жуткий каменный мешок?..
– Ну что ж, мой друг, желаете ли вы признать свою ошибку и вернуться обратно к Императору, чтобы её исправить, или будете гнить здесь, пока не дождётесь моей смерти... которая, как мне стало известно, произойдёт ещё очень нескоро...
Я застыла... Что это означало?! Что изменилось?! Караффа собирался жить долго??? И заявлял об этом очень уверенно! Что же такое могло с ним произойти за время его отсутствия?..
– Не старайтесь, Караффа... Это уже не интересно. Вы не имеете права меня мучить, и держать меня в этом подвале. И вам прекрасно это известно, – очень спокойно ответил Мороне.
В нём всё ещё присутствовало его неизменное достоинство, которое когда-то меня так искренне восхитило. И тут же в моей памяти очень ярко всплыла наша первая и единственная встреча...
Это происходило поздно вечером на одном из странных «ночных» приёмов Караффы. Ожидавших уже почти не оставалось, как вдруг, худой, как жердь, слуга объявил, что на приём пришёл его преосвященство кардинал Мороне, который, к тому же, «очень спешит». Караффа явно обрадовался. А тем временем в зал величественной поступью входил человек... Уж если кто и заслуживал звания высшего иерарха церкви, то это был именно он! Высокий, стройный и подтянутый, великолепный в своём ярком муаровом одеянии, он шёл лёгкой, пружинистой походкой по богатейшим коврам, как по осенним листьям, гордо неся свою красивую голову, будто мир принадлежал только ему. Породистый от корней волос до самых кончиков своих аристократических пальцев, он вызывал к себе невольное уважение, даже ещё не зная его.
– Готовы ли вы, Мороне? – весело воскликнул Караффа. – Я надеюсь, что вы порадуете Нас своими стараниями! Что ж, счастливой дороги вам, кардинал, поприветствуйте от Нас Императора! – и встал, явно собираясь удалиться.
Я не выносила манеру Караффы говорить о себе «мы», но это была привилегия Пап и королей, и оспаривать её, естественно, никто никогда не пытался. Мне сильно перечила такая преувеличенная подчёркнутость своей значимости и исключительности. Но тех, кто такую привилегию имел, это, конечно же, полностью устраивало, не вызывая у них никаких отрицательных чувств. Не обращая внимания на слова Караффы, кардинал с лёгкостью преклонил колено, целуя «перстень грешников», и, уже поднимаясь, очень пристально посмотрел на меня своими яркими васильковыми глазами. В них отразился неожиданный восторг и явное внимание... что Караффе, естественно, совершенно не понравилось.
– Вы пришли сюда видеть меня, а не разбивать сердца прекрасных дам! – недовольно прокаркал Папа. – Счастливого пути, Мороне!
– Я должен переговорить с вами, перед тем, как начну действовать, Ваше святейшество – со всей возможной учтивостью, ничуть не смутившись, произнёс Мороне. – Ошибка с моей стороны может стоить нам очень дорого. Поэтому прошу выделить мне чуточку вашего драгоценного времени, перед тем, как я покину вас.
Меня удивил оттенок колючей иронии, прозвучавший в словах «вашего драгоценного времени»... Он был почти, что неуловимым, но всё же – он явно был! И я тут же решила получше присмотреться к необычному кардиналу, удивляясь его смелости. Ведь обычно ни один человек не решался шутить и уж, тем более – иронизировать с Караффой. Что в данном случае показывало, что Мороне его ничуточки не боялся... А вот, что являлось причиной такого уверенного поведения – я сразу же решила выяснить, так как не пропускала ни малейшего случая узнать кого-то, кто мог бы когда-нибудь оказать мне хоть какую-то помощь в уничтожении «святейшества»... Но в данном случае мне, к сожалению, не повезло... Взяв кардинала под руку и приказав мне дожидаться в зале, Караффа увёл Мороне в свои покои, не разрешив мне даже простится с ним. А у меня почему-то осталось чувство странного сожаления, как будто я упустила какой-то важный, пусть даже и очень маленький шанс получить чужую поддержку...
Обычно Папа не разрешал мне находиться в его приёмной, когда там были люди. Но иногда, по той или иной причине, он вдруг «повелевал» следовать за ним, и отказать ему в этом, навлекая на себя ещё большие неприятности, было с моей стороны просто неразумно, да и не было на то никакого серьёзного повода. Потому я всегда шла, зная, что, как обычно, Папа будет с каким-то непонятным интересом наблюдать мою реакцию на тех или иных приглашённых. Мне было совершенно безразлично, зачем ему было нужно подобное «развлечение». Но такие «встречи» позволяли мне чуточку развеяться, и уже ради этого стоило не возражать против его странноватых приглашений.
Так и не встретившись никогда более с заинтересовавшим меня кардиналом Мороне, я очень скоро о нём забыла. И вот теперь он сидел на полу прямо передо мной, весь окровавленный, но всё такой же гордый, и опять заставлял точно также восхищаться его умением сохранять своё достоинство, оставаясь самим собой в любых, даже самых неприятных жизненных обстоятельствах.
– Вы правы, Мороне, у меня нет серьёзного повода вас мучить... – и тут же улыбнулся. – Но разве он Нам нужен?.. Да и притом, не все мучения оставляют видимые следы, не так ли?
Я не желала оставаться!.. Не хотела смотреть, как это чудовищное «святейшество» будет практиковать свои «таланты» на совершенно невиновном человеке. Но я также прекрасно знала, что Караффа меня не отпустит, пока не насладится одновременно и моим мучением. Поэтому, собравшись, насколько позволяли мне мои расшатанные нервы, я приготовилась смотреть...
Могучий палач легко поднял кардинала, привязывая к его ступням тяжёлый камень. Вначале я не могла понять, что означала такая пытка, но продолжение, к сожалению, не заставило себя ждать... Палач потянул рычаг, и тело кардинала начало подниматься... Послышался хруст – это выходили из мест его суставы и позвонки. Мои волосы встали дыбом! Но кардинал молчал.
– Кричите, Мороне! Доставьте мне удовольствие! Возможно, тогда я отпущу вас раньше. Ну, что же вы?.. Я вам приказываю. Кричите!!!
Папа бесился... Он ненавидел, когда люди не ломались. Ненавидел, если его не боялись... И поэтому для «непослушных» пытки продолжались намного упорнее и злей.
Мороне стал белым, как смерть. По его тонкому лицу катились крупные капли пота и, срываясь, капали на землю. Его выдержка поражала, но я понимала, что долго так продолжаться не сможет – каждое живое тело имело предел... Хотелось помочь ему, попробовать как-то обезболить. И тут мне неожиданно пришла в голову забавная мысль, которую я сразу же попыталась осуществить – камень, висевший на ногах кардинала, стал невесомым!.. Караффа, к счастью, этого не заметил. А Мороне удивлённо поднял глаза, и тут же их поспешно закрыл, чтобы не выдать. Но я успела увидеть – он понял. И продолжала «колдовать» дальше, чтобы как можно больше облегчить его боль.
– Уйдите, мадонна! – недовольно воскликнул Папа. – Вы мешаете мне наслаждаться зрелищем. Я давно хотел увидеть, таким ли уж гордым будет наш милый друг, после «работы» моего палача? Вы мешаете мне, Изидора!
Это означало – он, всё же, понял...
Караффа не был видящим, но многое он как-то улавливал своим невероятно острым чутьём. Так и сейчас, почуяв, что что-то происходит, и не желая терять над ситуацией контроль, он приказывал мне удалиться.
Но теперь я уже сама не желала уходить. Несчастному кардиналу требовалась моя помощь, и я искренне хотела ему помочь. Ибо знала, что оставь я его наедине с Караффой – никто не знал, увидит ли Мороне наступающий день. Но Караффу мои желания явно не волновали... Не дав мне даже возмутиться, второй палач буквально вынес меня за дверь и подтолкнув в сторону коридора, вернулся в комнату, где наедине с Караффой остался, пусть очень храбрый, но совершенно беспомощный, хороший человек...
Я стояла в коридоре, растерянно соображая, как могла бы ему помочь. Но выхода из его печального положения, к сожалению, не было. Во всяком случае, я не могла его так быстро найти... Хотя, если честно, у меня самой положение было, наверное, ещё печальней... Да, пока Караффа ещё не мучил меня. Но ведь физическая боль являлась не столь ужасной, как ужасны были мучения и смерть любимых людей... Я не знала, что происходило с Анной, и, боясь как-то вмешиваться, беспомощно выжидала... Из своего грустного опыта, я слишком хорошо понимала – обозли я каким-то необдуманным действием Папу, и результат получится только хуже – Анне наверняка придётся страдать.
Дни шли, а я не знала, была ли моя девочка всё ещё в Мэтэоре? Не появлялся ли за ней Караффа?.. И всё ли было с ней хорошо.
Моя жизнь была пустой и странной, если не сказать – безысходной. Я не могла покинуть Караффу, так как знала – стоит мне только исчезнуть, и он тут же выместит свою злость на моей бедной Анне... Также, я всё ещё не в силах была его уничтожить, ибо не находила пути к защите, которую подарил ему когда-то «чужой» человек. Время безжалостно утекало, и я всё сильнее чувствовала свою беспомощность, которая в паре с бездействием, начинала медленно сводить меня с ума...
Прошёл почти уже месяц после моего первого визита в подвалы. Рядом не было никого, с кем я могла бы обмолвиться хотя бы словом. Одиночество угнетало всё глубже, поселяя в сердце пустоту, остро приправленную отчаяньем...
Я очень надеялась, что Мороне всё-таки выжил, несмотря на «таланты» Папы. Но возвращаться в подвалы побаивалась, так как не была уверена, находился ли там всё ещё несчастный кардинал. Мой повторный визит мог навлечь на него настоящую злобу Караффы, и платить за это Мороне пришлось бы по-настоящему дорого.
Оставаясь отгороженной от любого общения, я проводила дни в полнейшей «тишине одиночества». Пока, наконец, не выдержав более, снова спустилась в подвал...
Комната, в которой я месяц назад нашла Мороне, на этот раз пустовала. Оставалось только надеяться, что отважный кардинал всё ещё жил. И я искренне желала ему удачи, которой узникам Караффы, к сожалению, явно не доставало.
И так как я всё равно уже находилась в подвале, то, чуть подумав, решила посмотреть его дальше, и осторожно открыла следующую дверь....
А там, на каком-то жутком пыточном «инструменте» лежала совершенно голая, окровавленная молодая девушка, тело которой представляло собою настоящую смесь живого палёного мяса, порезов и крови, покрывавших её всю с головы до ног... Ни палача, ни, тем более – Караффы, на моё счастье, в комнате пыток не было.
Я тихонько подошла к несчастной и осторожно погладила её по опухшей, нежной щеке. Девушка застонала. Тогда, бережно взяв её хрупкие пальцы в свою ладонь, я медленно начала её «лечить»... Вскоре на меня удивлённо глядели чистые, серые глаза...
– Тихо, милая... Лежи тихо. Я попробую тебе помочь, насколько это возможно. Но я не знаю, достаточно ли у меня будет времени... Тебя очень сильно мучили, и я не уверена, смогу ли всё это быстро «залатать». Расслабься, моя хорошая, и попробуй вспомнить что-то доброе... если сможешь.
Девушка (она оказалась совсем ещё ребёнком) застонала, пытаясь что-то сказать, но слова почему-то не получались. Она мычала, не в состоянии произнести чётко даже самого краткого слова. И тут меня полоснуло жуткое понимание – у этой несчастной не было языка!!! Они его вырвали... чтобы не говорила лишнего! Чтобы не крикнула правду, когда будут сжигать на костре... Чтобы не могла сказать, что они с ней творили...
О боже!.. Неужели всё это вершили ЛЮДИ???
Чуть успокоив своё омертвевшее сердце, я попыталась обратиться к ней мысленно – девочка услышала. Что означало – она была одарённой!.. Одной из тех, кого Папа так яростно ненавидел. И кого так зверски сжигал живьём на своих ужасающих человеческих кострах....
– Что же они с тобой сделали, милая?!.. За что тебе отняли речь?!
Стараясь затянуть повыше упавшее с её тела грубое рубище непослушными, дрожащими руками, потрясённо шептала я.
– Не бойся ничего, моя хорошая, просто подумай, что ты хотела бы сказать, и я постараюсь услышать тебя. Как тебя зовут, девочка?
– Дамиана... – тихо прошелестел ответ.
– Держись, Дамиана, – как можно ласковее улыбнулась я. – Держись, не ускользай, я постараюсь помочь тебе!
Но девушка лишь медленно качнула головой, а по её избитой щеке скатилась чистая одинокая слезинка...
– Благодарю вас... за добро. Но я не жилец уже... – прошелестел в ответ её тихий «мысленный» голос. – Помогите мне... Помогите мне «уйти». Пожалуйста... Я не могу больше терпеть... Они скоро вернутся... Прошу вас! Они осквернили меня... Пожалуйста, помогите мне «уйти»... Вы ведь знаете – как. Помогите... Я буду и «там» благодарить, и помнить вас...
Она схватила своими тонкими, изуродованными пыткой пальцами моё запястье, вцепившись в него мёртвой хваткой, будто точно знала – я и вправду могла ей помочь... могла подарить желанный покой...
Острая боль скрутила моё уставшее сердце... Эта милая, зверски замученная девочка, почти ребёнок, как милости, просила у меня смерти!!! Палачи не только изранили её хрупкое тело – они осквернили её чистую душу, вместе изнасиловав её!.. И теперь, Дамиана готова была «уйти». Она просила смерти, как избавления, даже на мгновение, не думая о спасении. Она была замученной и осквернённой, и не желала жить... У меня перед глазами возникла Анна... Боже, неужели и её ждал такой же страшный конец?!! Смогу ли я её спасти от этого кошмара?!
Дамиана умоляюще смотрела на меня своими чистыми серыми глазами, в которых отражалась нечеловечески глубокая, дикая по своей силе, боль... Она не могла более бороться. У неё не хватало на это сил. И чтобы не предавать себя, она предпочитала уйти...
Что же это были за «люди», творившие такую жестокость?!. Что за изверги топтали нашу чистую Землю, оскверняя её своей подлостью и «чёрной» душой?.. Я тихо плакала, гладя милое лицо этой мужественной, несчастной девчушки, так и не дожившей даже малой частью свою грустную, неудавшуюся жизнь... И мою душу сжигала ненависть! Ненависть к извергу, звавшему себя римским Папой... наместником Бога... и святейшим Отцом... наслаждавшимся своей прогнившей властью и богатством, в то время, как в его же жутком подвале из жизни уходила чудесная чистая душа. Уходила по собственному желанию... Так как не могла больше вынести запредельную боль, причиняемую ей по приказу того же «святого» Папы...
О, как же я ненавидела его!!!.. Всем сердцем, всей душой ненавидела! И знала, что отомщу ему, чего бы мне это ни стоило. За всех, кто так зверски погиб по его приказу... За отца... за Джироламо... за эту добрую, чистую девочку... и за всех остальных, у кого он играючи отнимал возможность прожить их дорогую и единственную в этом теле, земную жизнь.
– Я помогу тебе, девочка... Помогу тебе милая... – ласково баюкая её, тихо шептала я. – Успокойся, солнышко, там не будет больше боли. Мой отец ушёл туда... Я говорила с ним. Там только свет и покой... Расслабься, моя хорошая... Я исполню твоё желание. Сейчас ты будешь уходить – не бойся. Ты ничего не почувствуешь... Я помогу тебе, Дамиана. Я буду с тобой...
Из её изуродованного физического тела вышла удивительно красивая сущность. Она выглядела такой, какой Дамиана была, до того, как появилась в этом проклятом месте.
– Спасибо вам... – прошелестел её тихий голос. – Спасибо за добро... и за свободу. Я буду помнить вас.
Она начала плавно подниматься по светящемуся каналу.
– Прощай Дамиана... Пусть твоя новая жизнь будет счастливой и светлой! Ты ещё найдёшь своё счастье, девочка... И найдёшь хороших людей. Прощай...
Её сердце тихо остановилось... А исстрадавшаяся душа свободно улетала туда, где никто уже не мог причинять ей боли. Милая, добрая девочка ушла, так и не узнав, какой чудесной и радостной могла быть её оборванная, непрожитая жизнь... скольких хороших людей мог осчастливить её Дар... какой высокой и светлой могла быть её непознанная любовь... и как звонко и счастливо могли звучать голоса её не родившихся в этой жизни детей...
Успокоившееся в смерти лицо Дамианы разгладилось, и она казалась просто спящей, такой чистой и красивой была теперь... Горько рыдая, я опустилась на грубое сидение рядом с её опустевшим телом... Сердце стыло от горечи и обиды за её невинную, оборванную жизнь... А где-то очень глубоко в душе поднималась лютая ненависть, грозясь вырваться наружу, и смести с лица Земли весь этот преступный, ужасающий мир...
Наконец, как-то собравшись, я ещё раз взглянула на храбрую девочку-ребёнка, мысленно желая ей покоя и счастья в её новом мире, и тихо вышла за дверь...
Увиденный ужас парализовал сознание, лишая желания исследовать папский подвал дальше... грозясь обрушить на меня чьё-то очередное страдание, которое могло оказаться ещё страшней. Собираясь уже уйти наверх, я вдруг неожиданно почувствовала слабый, но очень упорный зов. Удивлённо прислушиваясь, я, наконец, поняла, что меня зовут отсюда же, из этого же подвала. И тут же, забыв все прежние страхи, решила проверить.
Зов повторялся, пока я не подошла прямо к двери, из которой он шёл...
Келья была пустой и влажной, без какого-либо освещения. А в самом её углу, на соломе сидел человек. Подойдя к нему ближе, я неожиданно вскрикнула – это был мой старый знакомый, кардинал Мороне... Его гордое лицо, на сей раз, краснело ссадинами, и, было видно, что кардинал страдал.
– О, я очень рада, что вы живы!.. Здравствуйте монсеньёр! Вы ли пытались звать меня?

Сотрудники РНБ - деятели науки и культуры

Биографический словарь, т. 1-4

(7.04.1872, Петербург - 4.08.1940, курорт Отводск (Краков) Польша), юрист, лит. и худож. критик, публицист, обществ, деятель, в ПБ 1898-1905, 1918-19.

Из старинного дворянского рода. Отец - В. Д. Философов служил по ведомству юстиции, в 1860-70-е - ближайший пом. воен. министра Д. А, Милютина в "реформировании рус. армии. Позднее - гл. воен. прокурор, чл. Гос. совета. Мать - А. П. Философова (урожд. Дягилева)-видная деятельница рос. и междунар. жен. движения, одна из учредительниц высших жен. учеб, заведений в России, организатор благотворит, о-в и к-тов. Семья Ф. была дружна с семьей Стасовых. Дом Ф. был одним из центров худож. и обществ, жизни Петербурга. Широко известна была также близость матери к радикальным кругам. Все это во многом определило жизн. путь Ф. Его детство и юность протекали в столице и родовом имении Богдановском (Псковская губ.). Впечатления от пребывания в Псковском крае нашли позднее отражение в творчестве Ф. (псковское дворянство, его история, Пушкин на Псковщине).

Ф. окончил частную гимназию К. Мая (1890). Любовь к живописи и другим пласт, художествам, стремление к самообразованию сблизили его в гимназии с А. Н. Бенуа, К. А. Сомовым, В. Ф. Нувелем. По окончании гимназии, следуя семейной традиции, он поступил на юрид. фак. Петерб, ун-та (1890). Специализировался в области гос. права у проф. Н. М. Коркунова. Сочинение Ф. "О союзном государстве" отмечено на конкурсе студ. работ (1894). По получении диплома 1-й степени оставлен на каф. гос. права (1895). Стажировался в ун-те Гейдельберга (1896). Занимался в Германии в семинаре государствоведа проф. Г. Иелленека. Подготовил и опубликовал докл. о гос.-правовом положении Финляндии. По возвращении в Россию зачислен в Кодификац. отд-ние при Гос. совете (1896), Избран дир. правления Петерб. благотворит, к-та (1896). С 1897 начал заниматься журналист, деятельностью, печатался в журн. "Сев. вест." "Образование", "Трудовая помощь", "Журн. М-ва юстиции". Оставил занятия правом и по личной просьбе с 20 февр. 1898 причислен к М-ву нар. просвещения с откомандированием для работы в ПБ. В янв. 1900 зачислен в штат мл. пом. б-ря с возложением обязанностей зав. Юрид. отд-нием. Заведовал Отд-нием в 1900-05, принимал меры к его пополнению справ, изд., тр. по законодательству разл. стран, материалами о деятельности полит, партий. В 1902 по службе в ПБ награжден орденом Станислава 3-й степени.

Службу в ПБ Ф. совмещал с занятиями журналистикой и участием в обществ, жизни. Ведущий критик и ред. лит. отд. журн. "Мир искусства" (1898- 1904). Сблизился в эти годы с 3. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковским, образуя своеобразный тройств, союз, сыгравший значит, роль в биографии Ф. и оказавший влияние на культурную жизнь России кон. XIX- нач. XX вв. Вместе с Мережковским и В. В. Розановым организует Религ.-филос. собрания (1901-03). Стоит с Мережковским у истоков журн. "Нов. путь", пост, его авт., в последний год изд. - ред. (1903-04). Регулярно печатался также в газ. "Наша жизнь" (1904-05). 9 янв. 1905 участвовал в первых митингах протеста против расстрела мирной демонстрации рабочих (в ПБ, ВЭО). Поддерживал в печати требования низших служащих Б-ки об улучшении их материального положения. Недовольство администрации обществ, позицией Ф., трудности дальнейшего совмещения публицист, и служебной деятельности побудили Ф. уволиться из ПБ по "домашним обстоятельствам" (дек. 1905).

В февр. 1906 он уехал вместе с Гиппиус и Мережковским во Францию. Становится парижским корреспондентом газ. М. Ковалевского "Страна" (1906-08). Публикует также сообщения из Франции в газ. "Товарищ" и др. рос. изд. Ф. - один из авт. сб. ст. "Царь и революция" (Париж, 1907). Принимал участие (по нек-рым сведениям - номинальное) в соч. совместно с Гиппиус пьесы "Маков цвет" (1908). По возвращении в Россию (июль 1908) -пост. сотр. газ. и журн.- "Слово", "Речь", "Рус. мысль", "Рус. слово" и др. Ф. не терял связи с ПБ: он по-прежнему дружил с А. В. Карташевым и А. А. Мейером, разделявшими его религ.-филос. убеждения, в ряде ст. и рец. касался положения дел в Б-ке, ее истории, высоко оценивал ее вклад в развитие науки и культуры в России

Ф. - один из организаторов петерб. Религ.-филос. о-ва, товарищ пред., пред. О-ва (1907-17). Ред. еженед. "Голоса жизни" (1915), сб. памяти А. П. Философовой (1915). Ф. был близок к кадетским кругам и полит, масонству. Он приветствовал февр. события 1917, выступал в поддержку А. Ф. Керенского, настаивал на принятии мер в защиту рос. демократии.

Окт. революцию 1917 Ф. встретил враждебно. Он вошел в Полит. Крас. Крест, пытался оказать содействие арестованным за "инакомыслие", участвовал в попытках возобновить изд. газ. "Речь" (1918). Решением К-та ПБ в окт. 1918 Ф. зачислен на службу мл. пом. б-ря, в марте 1919 переведен на должность ст. пом. б-ря, в мае того же года - б-ря. Работал в отд-ниях "Россика", Полиграфии, Рукописей. Организовал (вместе с В. М. Пущиным) выставку к 100-летию со дня рождения И. С. Тургенева, подготовил каталог выставки (1918). Вместе с В. К.Лавровским принимал участие в оценке коллекции В. Я. Адарюкова при покупке ее ПБ в кон. 1918. Передал в дар ПБ док-ты личного и семейного арх., а также письма В. Я. Брюсова, А. Ф. Кони, М. А. Врубеля, Л. Н. Андреева, А. И. Куприна, В. А. Серова и др. (нояб. 1918 -апр. 1919). В дек. 1919 Ф. получил отпуск без сохранения содержания, вместе с Гиппиус и Мережковским выехал через Белоруссию в Польшу. Остался на жительство в Варшаве (1920-40). В 1920-21 - ближайший сотр. Б. В. Савинкова по Рус. Полит. Эвакуац. К-ту, товарищ пред., пред, полит, отд. Выступал на I съезде Нар. Союза защиты родины и свободы с докл. "Об отношении к ген. Врангелю и Семенову" (июнь 1921). Фактич. глава Нар. Союза защиты родины и свободы в Варшаве, чл. его ЦК (1921-24). Ведущий сотр. газ. "Свобода" ("За свободу") (1920-32). Ред. журн. "Иллюстрир. молва" (1920-25), еженед. "Меч" (1934-39).

Справ.: КЛЭ.

Лит.: Евгеньев-Максимов В., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики: Ст. и материалы. Л., 1930; Гиппиус 3. Н. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951; Злобин В. Тяжелая душа. Вашингтон, 1970; Pachmuss T. Intellect and ideas in action: Selected correspondence of Zinaida Hippius. Mimchen, 1972; Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века, 1890-1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982; Бенуа А. Н. Мои воспоминания: В 5 кн. 2-е изд. М., 1990; Гиппиус 3. Н. Петербургские дневники, 1914- 1919. Нью-Йорк; Москва, 1990; Колоницкий Б. И. А. Ф. Керенский и круг Мережковских //Петроградская интеллигенция в 1917 году: Сб. ст. М.; Л., 1990; Его же. А. Ф. Керенский и Мережковские в 1917 году //Лит. обозр. 1991. № 3; Чуковский К. И. Дневники, 1901-1929. М., 1991; Колоницкий Б. И. Д. В. Философов и его дневник //Звезда. 1992. № 1; Соболев А. Л. Мережковские в Париже (1906-1908) //Лица: Биогр. альм. СПб., 1992. Вып. 1.; Амфитеатров и Савинков: Переписка, 1923-1924 //Минувшее: Ист. альм. М.; СПб., 1993. Вып. 13; Петербургское Религиозно-философское общество (1907-1917) //Вопр. философии. 1993. № 6; Дюррант Д. С. По материалам архива Д. В. Философова //Лица: Биогр. альм. Вып. 5. М.;"СПб., 1994.

ПБ в печати. 1987, 1989} 100-летие. С. 460-62; История ПБ. С. 127, 162-63; Отчеты ПБ за 1900, 1902, 1905.

Арх.: Арх. РНБ. Ф. 1, оп. I, 1898, № 74; ОР РНБ. Ф. 814.

Иконогр.: Бенуа А, Н. Мои воспоминания...